Я помню, как в 70-е, когда хитроумную порку устроили фильму «Зеркало», великий Юлий Яковлевич Райзман, режиссер «Машеньки» и «Коммуниста», сказал про Тарковского: «Мы все виноваты, что как-то не помогли этому человеку, очень талантливому и очень больному». Очень талантливый - с этим определением трудно не согласиться. Уже после дебютного «Иванова детства» Жан-Поль Сартр сказал, что кино Тарковского дышит воз духом мировой культуры. А позже сам Ингмар Бергман в «Латерна магика» признавался, что Тарковский нашел ключ к двери, которая ему самому, Бергману, так и не под далась. Андрей Тарковский вошел в пантеон главных кинохудожников XX века, и это, определенно, служит под тверждением его огромного таланта. Но почему же Юлий Райзман назвал Тарковского «больным»? Я, учившийся в одно время с Андреем во ВГИКе, запомнил его совершенно здоровым. Больше того - интеллигентным, милым, обаятельным и доброже лательным человеком. Очень открытым, разнообразным в дружбах, остроумным и смешливым. Элегантным -на нем всегда хорошо сидела одежда, даже если это был не костюм, а грязная рабочая спецовка. Но для советской системы Андрей был, действи тельно, больным - инородным, другим, чужим. А система того, что ей чуждо, не допускала. И на судьбе Тарковского это отразилось - можно вспомнить хотя бы то, какие пре поны чинили великому «Андрею Рублеву», который обви няли в «однобокой трактовке истории». Конечно, со временем Тарковский был признан и в нашей стране, теперь он - настоящее национальное достояние. Никому не придет в голову назвать его «боль ным», хотя нужно признать, что он так и остался отдель ным. Отдельной планетой, на изучение и освоение которой уйдет, я уверен, еще очень много времени и сил
